Репортёры из успешных медиа Аргентины, Бразилии, Панамы и Великобритании объяснили нашим коллегам Reuters Institute, зачем сменили профессию, о которой мечтали.
Чаще всего в их ответах повторяется три причины: стандарты профессии оказались ниже, чем они ждали, взрослый коллектив был «токсичным», а зарплата низкой. Куда девается энтузиазм молодых сотрудников и почему редакции не всегда используют его с толком? Узнайте из текста, который мы перевели с разрешения редакции.
Молодая журналистка смотрит в будущее с тревогой. Изображение сгенерировано сервисом Midjourney
Ещё в детстве 34-летняя Дебора Дуке решила работать в медиа. Она хотела освещать политику в Jornal do Commercio – самой влиятельной газете её родного города на северо-востоке Бразилии.
Вскоре после выпуска из университета Дуке получила предложение, о котором мечтала, и заняла желанную вакансию. Однако продержалась недолго. [На фоне финансовых проблем] редакция массово увольняла опытных репортёров, а стандарты газеты оказались на удивление низкими. Уставшая и выгоревшая, Дебора разорвала контракт.
В мае BBC опубликовала статью, герои которой задавались вопросом, стоит ли в принципе инвестировать в работу мечты. Люди представляли разные сферы, но всех их объединяла горечь разочарования – получив желаемое, они попадали в «токсичный», по их мнению, коллектив, где работали по ненормированному графику.
В тексте упоминалось южнокорейское исследование, посвящённое феномену «зарплата за страсть». Термин придумали «зумеры» азиатского региона, чтобы описать необычный тренд в среде сверстников. Многие из них готовы на сознательное понижение гонораров, лишь бы заниматься тем, что нравится.
Почему люди идут в медиа?
Молодёжь во всем мире по-прежнему считает: журналистика — это возможность выводить коррупционеров на чистую воду, освещать ключевые моменты истории, сообщать о несправедливостях, голоде и войнах. Некоторые даже отказываются от более высокой зарплаты, чтобы продолжать работу в СМИ.
Родители бразильца прославились как журналисты, освещавшие музыкальную индустрию. Поэтому Габриэль видел себя наследником профессии. В качестве репортера он работал в нескольких редакциях, фокусируясь на экономических, технологических и зарубежных новостях.
Когда финансовый кризис ударил по медиа, Роша Гашпар усомнился, есть ли смысл дальше работать в СМИ. «Существует несколько категорий ограничений, невидимых со стороны, — отмечает журналист. — Находясь в редакции, вы сталкиваетесь, например, с корпоративной цензурой. Осознаёте, что рекламодатели имеют непропорционально большой вес в новостях. Некоторые бизнес-модели просто нежизнеспособны — и это влияет на политику медиа, порождает самоцензуру».
Разочаровавшись в традиционных СМИ, Габриэль присоединился к независимым проектам, но и там увидел много проблем. «Журналисты вели себя воинственно, но их итоговый продукт не отличался качеством и не соответствовал профессиональным стандартам», с горечью говорит бразилец. Разочаровавшись, Роша Гашпар использовал опыт в области музыки с технологиями — и без труда получил должность менеджера в крупной музыкальной компании.
В новой роли и с более высокой зарплатой Габриэль купил квартиру и перестал остро нуждаться в дополнительных заработках. В бытность журналистом почти все выходные бразильца были заняты фрилансом, от которого он не получал удовольствия. «Брался за различные проекты исключительно ради денег», — признаётся Роша Гашпар.
Принцип «живи страстью» работает недолго
Бизнес-консультант Айрам Корреа видит в решениях Гашпара и Дуке следы смены культур и поколений. «Каждая генерация создаёт новые мифы, — подчеркивает эксперт. — В моем родном городе больше нет кандидатов в рок-звезды. Каждый стремится стать Марком Цукербергом».
Опрос, проведённый четыре года назад в Великобритании, показал: творческие отрасли с большей вероятностью эксплуатируют энтузиазм сотрудников, занижая зарплату. Иное исследование, датированное 2020-м, подтвердило: 47% людей в возрасте до 30 лет готовы некоторое время работать бесплатно, чтобы получить работу мечты.
В случае журналистики деньги и стабильность всегда были решающими факторами, что заставляли профессионалов менять сферу деятельности.
Из медиа — в политику
Аргентинский журналист Диего Кинтерос оставил профессию после десяти лет работы репортёром в одной из ведущих газет страны La Nación. Он получил стипендию для обучения в Испании, но издание отказало ему в неоплачиваемом отпуске. Диего уволился, поскольку посчитал образование более важным, и уехал за рубеж.
Вернувшись в Буэнос-Айрес, он устроился внештатником, чтобы оплачивать счета. «Когда тебе 20, зарабатывать небольшие деньги не так уж важно. В 30, когда трудишься без выходных и всё равно остаешься на мели, жизнь становится гораздо сложнее», — признаётся Кинтерос, который сегодня занимает пост политического советника в Аргентине.
Интересно, что в последние годы переход из медиа в политику обрёл трендовый формат. Ещё в 2019-м бразильские исследования фиксировали, как местные политики переманивали к себе в пул лучших журналистов с северо-востока страны.
Пусть некоторые медийщики меняют карьеру более радикально, стать PR-специалистом или консультантом по коммуникациям представляется многим наиболее логичным вариантом. Панамский журналист Луис Бурон, проработавший 12 лет в газетах La Estrella и La Prensa, сейчас трудится в отделе коммуникаций одного из агентств ООН. Как и многие коллеги, он ушёл из профессии по финансовым причинам.
«Трудился фрилансером, но нуждался в более стабильном заработке — отмечает Бурон. — Одна из газет, с которой сотрудничал, предложила полную занятость. Я согласился. Но после того как разразился, а затем усугубился финансовый кризис, контракт расторгли. В результате, того, что «перехватывал» на случайных подработках, перестало хватать на жизнь».
За пределами редакции жизнь Луиса значительно улучшилась. «Смена профессии позволила лучше обеспечивать сына, переехать в новый дом, купить машину посимпатичнее», — настаивает панамец.
После ухода из журналистики Дебора Дуке пошла по схожему пути. Она заняла пост специалиста по связям с общественностью в одном из государственных учреждений Бразилии. Её главной целью было найти время и переосмыслить свою страсть — писать о политике в родной стране. Сегодня она имеет степень магистра политологии и является кандидатом наук в Университете Брауна (США).
Влияние за пределами журналистики
Британский журналист Сэм Дабберли пошёл по схожему пути. После более чем десяти лет работы в Европейском вещательном союзе (EBU) он переместился на должность управляющего директора в берлинской организации Human Rights Watch (HRW). До переезда в Германию он попробовал себя в Amnesty International, увидев возможность значительно влиять на общество.
Для Корреа, окончательно превратившегося в бизнес-консультанта, «гламур» трудоголической жизни журналиста остался в прошлом. Возможно, некоторые компании всё ещё пытаются привлечь под свои знамена молодых людей, которые ищут смысл жизни. Но Айрам настаивает: стремление к счастью исключительно через работу — идеальная формула для того, чтобы стать несчастным.
«Вокруг полно движущих сил: личностный рост, здоровые отношения, физическая активность… Вопросы «Кто я?» и «Чем хочу заниматься?» сопровождают человека до гроба. Главное — определить, на что вы готовы согласиться, и не отказываться от других драйверов жизни».
Бывший журналист остаётся журналистом?
В статье, опубликованной BBC, Эрин Чех затрагивает экзистенциальный вопрос о карьере, основанной на страсти. «Если вы оставите работу или организация исчезнет, то рискуете потерять основную часть того, кем себя считаете — и это вас разрушит», — предупреждает доцент Мичиганского университета.
Роша Гаспар отмечает: несмотря на перемены, он продолжает считать себя журналистом. «То, что сегодня сотрудничаю с медиа в качестве хобби, снимает основной груз ответственности, который «прибивал» меня в профессии». Бразильца поддерживает Бурон: «До сих пор с теплотой отношусь к журналистскому опыту».
Однако с такой позицией согласны не все.
Аргентинец Кинтерос по-прежнему именует себя журналистом в анкетах, однако связи с прошлым не чувствует. «Никакой ностальгии, вообще. Даже в редакции вновь представить себя не могу», — отрезает Диего.
Дуке же представляется коллегам как человек, который «закончил факультет журналистики», но не видит в бывшей профессии притягательности. «Это по-прежнему часть меня. Но чары уже разрушены», — признаётся бразильянка.
