Для многих редакций главным прорывом прошлого года стали технологии искусственного интеллекта, которые теперь помогают почти на всех этапах работы с текстом. Но это далеко не первое изменение в подходах журналистов к работе: сборе информации и подготовке текстов.
Мы решили оглянуться назад и вспомнить, как менялись журналистские материалы в последние годы «эпохи до ИИ» – с точки зрения стиля, содержания и этики. Поговорили об этом с профессором Европейского гуманитарного университета Эдуардом Мельниковым, старшим аналитиком проекта по медиаграмотности Media IQ Павлюком Быковским и журналисткой Дарьей Гордейчик.
Послушать аудиоверсию статьи:
Изображение: Ari Spada, Unsplash
По словам Эдуарда Мельникова, одно из самых заметных изменений в профессии – исчезновение эксклюзива. Теперь журналисты реже выходят из редакций, чаще просто переписывая уже кем-то опубликованные материалы.
– Это не значит, что они навсегда отказались от поиска ранее неизвестной информации. Журналисты остаются профессионалами, «подрастают» новые, – говорит Эдуард Мельников. – Но дело в том, что цифровая среда стала безграничной, а качественная журналистика в количественном плане проиграла, стала менее заметной. Поэтому [появились] такие явления: рерайтинг, тиражируемое вторичное и третичное. Это всё не очень хорошо.
Стиль
– Сегодня журналист не выходит за пределы редакции или комфортного дома. Он не видит героев своих статей, не чувствует обстановки, не замечает деталей, – поясняет Эдуард Мельников. – А ведь именно в этих мелочах кроется жизнь: как выглядят дома и дороги, как одеты герои, какие звуки и запахи их окружают.
Многие статьи стали похожи на смесь бухгалтерских отчётов и канцелярии – формальные, сухие, безэмоциональные. Во многом потому, что личные наблюдения журналистов подменились пересказом вторичных источников.
Павлюк Быковский, однако, отмечает и позитивные изменения. По его словам, язык медиа стал менее формализованным. Читатель теперь реже видит выражения «туманный Альбион» (вместо Великобритании) или «чёрное золото» (нефть). Да и канцеляризмы вроде «на данный момент времени» и «довести до сведения» постепенно уходят в прошлое.
Но оба специалиста отмечают, что на смену канцеляриту пришло новое явление – англицизмы. СМИ всё чаще используют сочетания иностранных и русских слов вместо понятных широкой аудитории выражений. Например, безо всякой на то причины «размороженная» рыба становится «дефростированной».
Журналисты «старой школы» росли в текстоцентричном мире: книги, статьи, длинные репортажи были основным источником информации. Однако новое поколение – «цифровые аборигены» – формируется на фоне «подъёма» визуального контента.
Если раньше медиа ориентировались только на текст, а картинка была лишь вспомогательной частью, то сегодня они поменялись местами. С развитием визуальных форм текст ушёл на второй план.
Это и привело к упрощению языка. Теперь молодые авторы всё чаще избегают «красивостей». Ведь чем более мудрёный у вас текст, тем сложнее сделать из него видео для TikTok или пост в Instagram.
Но стоит ли считать это явлением исключительно негативным? Павлюк Быковский уверяет: лаконичность может быть и сильной стороной. И один их лучших тому примеров – писатель Эрнест Хемингуэй и его «простые», но очень точные и талантливые тексты.
Гендерные стереотипы
Изменилось и то, как медиа рассказывает о гендерных и социальных ролях. По мнению Мельникова, стереотип о женщине-домохозяйке давно устарел. Сегодня женщины строят карьеру, создают бизнес и развиваются в самых разных областях.
– Однако замечаю и любопытные высказывания о женщинах. Например, [описанная в медиа] история о мужчине из Польши: «У него всё хорошо – есть жена, собака, дом». Фраза вызвала ассоциации с книгой «Домострой» – женщина как дополнение к мужчине. К счастью, редакция быстро исправила это недоразумение.
Сегодня многие медиа стремятся к гендерно-нейтральной терминологии. Используют феминитивы для «мужских» профессий или гендергэпы и другие графические элементы: он(-а), он(а) он_а, он*, он:а, и тому подобные.
Редактор – редакторка, доктор – докторка или из более необычного: электрик – электрица. Но, хоть феминитивы уже не вызывают таких бурных эмоций, как раньше, редакции до сих пор по-разному к ним подходят. Одни придерживаются строгой гендерной корректности, другие – продолжают использовать привычные словоформы.
Однако Дарья Гордейчик замечает: на фоне того, что язык медиа в целом становится более корректным по отношению к людям разных гендеров, появился новый стереотип – будто гендерное равенство уже достигнуто, а все проблемы решены. Поэтому медиа больше не стоит заострять на них внимание.
«Язык ненависти»
Во многих редакциях сегодня стараются избегать не только гендерно-некорректной лексики, но и языка ненависти. Правда, получается не всегда.
Что такое «язык ненависти»? Он характеризует человека по какому-либо одному, присущему ему или ей признаку. Такое слово может оскорблять целую социальную группу и подкреплять негативные стереотипы о ней. Например, «торгуется как жид». Дарья Гордейчик считает, что в хоть целом это уже не норма для СМИ, плохих примеров всё равно немало.
– Заголовки вроде «Украинец ограбил девушку в центре Варшавы» формируют образ украинца-злодея. Хотя, когда преступление совершает гражданин Польши, его национальность обычно не упоминается. Возможно, авторы/авторки заголовка и не хотели очернить украинцев, но если национальность указывается только у преступников-мигрантов, аудитория начинает хуже относиться ко всем приезжим, – говорит журналистка.
Порой в СМИ до сих пор проскальзывают типичные для языка ненависти слова: «цыганка», «психбольная», «зэк».
Более глобально
Эксперты соглашаются, что изменились не только нормы и стиль языка медиа, но и сам подход к журналистике. Размываются границы между профессиональными журналистами и остальными создателями контента, традиционными и новыми медиа, форматами подачи информации.
По мнению Дарьи Гордейчик, раньше создание и распространение информации было привилегией крупных медиакомпаний: радио, телеканалов или печатных изданий. Именно они обладали необходимыми «средствами производства» – техническими, финансовыми и кадровыми ресурсами. Однако теперь любой человек может стать журналистом, так как современные технологии позволяют создавать контент не выходя из дома.
– Не существует единого критерия, по которому мы относим или не относим какой-то YouTube канал или профиль в Facebook к журналистскому продукту, – объясняет Дарья. – Следовательно, размывается и само понятие «журналистика» – журналистом теперь может стать практически кто угодно.
При одном условии: если он будет следовать основным журналистским принципам: достоверности, объективности и этичности.
