Лекция
Артемия Троицкого Начнём с вопросов редакции. Почему мы до сих пор поём «Перемен»? У нас не появилось новых песен?
Первая причина — песня «Перемен» по-прежнему актуальна. Ни в Беларуси, ни в России за 35 лет, что прошли со времени её написания, перемен мы так и не дождались.
Были какие-то проблески — горбачёвская перестройка, 90-е. Но сейчас все свободолюбивые люди, что в Беларуси, что в России, снова оказались у разбитого корыта. Нынешние режимы даже хуже тех, что были на заре перестройки, когда Цой написал эту песню.
Так что призыв «Мы ждём перемен!» по-прежнему актуален. Возможно, потому, что месседж сформулирован не очень чётко. Я в своё время даже написал песенку, которую спел на Болотной площади: «Ждать перемен можно тысячи лет, если ты сам не поднимешь хребет».
К сожалению, люди у нас хорошие, но довольно ленивые, апатичные. И сказать, чтобы шла какая-то массовая, могучая работа по приближению перемен, я не могу.
А вторая причина — это просто очень хорошая песня. Её здорово петь в компаниях, на митингах, манифестациях. В середине 80-х были и другие песни классического советского рока, ничуть не хуже. Скажем, «Скованные одной цепью» Наутилуса Помпилиуса, где текст даже более сфокусированный. Но хором её петь сложновато.
А что сейчас происходит с беларусской и российской музыкой на фоне того, что политическая и общественная жизнь меняется?
В беларусской музыке произошли очень яркие, уникальные процессы. Всю вторую половину 20-го года мне присылали протестные песни. И меня удивило, во-первых, их количество. Более двухсот. Я такого в истории музыки вообще не знаю. Принято говорить о протестном революционном роке 80-х, но у нас этих песен было от силы десятка два. Репертуар «Кино», «Поезд в огне», «Скованные одной цепью», «Шар цвета хаки», «Твой папа фашист», «Выйти из-под контроля»… А тут двести.
Даже в Америке или Британии в расцвет хипповой и панковской рок-революции не было такого вала вдохновенных песен протеста. Беларусы поставили мировой рекорд.
Второе, что меня удивило, это разнообразие стилей. В России весь социально-политический репертуар сводится к двум направлениям — рок и рэп. А в Беларуси протестные песни появились во всех жанрах. Во-первых, рок, конечно. «Дай дорогу», Сергей Михалок, Лявон Вольский и так далее. Скажем, прекрасная песня «Вам» на стихи Владимира Некляева (совместная композиция групп Naka, DZIECIUKI, «Разбітае сэрца пацана», «Петля пристрастия» и Rostany — прим. ред.). Плюс к этому: рэперы, барды, фольклорные ансамбли, электронная музыка, оперный певец Илья Сильчуков, причём с хором. И что меня больше всего удивило, можно сказать, тронуло, — была даже попса, которая в России считается символом продажности и лояльности к власти. Единственное, чего я не заметил, это шансон.
В России, к сожалению, не так. Уже, конечно, не нулевые годы, когда была тишь да гладь, артисты хрюкали у корыта и даже матерные песенки «Ленинграда» выглядели очень смело. Сегодня происходит некоторая поляризация. С одной стороны, артисты-активисты — антипутинские, антифашистские. Вася Обломов, рок-группы разные: «Дайте танк (!)», «Йорш», «Порнофильмы» (моя любимая из новых). В основном панк, постпанк, ска-панк. Есть и прекрасные рэперы: Noize MC, Хаски и другие.
Но на противоположном конце — ярые «запутинцы». Это скорее маргиналы, неудачники такие. Скажем, певица… Господи, как её зовут? Чичерина — у которой было несколько хитов в конце 90-х, потом она, слава Богу, сгинула, а теперь поднялась на патриотических маршах и песнях про Донбасс.
Александр Скляр. Тоже достаточно известный, но пробиться в «высшую лигу» никогда не мог. Или, там, Вадим Самойлов — обломок группы «Агата Кристи».
Этих людей очень мало. Даже «попсовых» не так много. Ну вот Филипп Киркоров опозорился, про Лукашенко песенку спел. Кто там ещё? Николай Басков... Есть стайка жополизов просто патентованных, со стажем, которых уже за границу не пускают: Олег Газманов, Валерия.
А большинство молчит. Они неглупые люди, но понимают, что могут навредить своей карьере. То есть не будет телеэфиров, госзаказов, фестивалей типа «День города». И это, конечно, ударит по карману.
Я не люблю трусов, но, с другой стороны, не хочу быть судьёй и клеймить их. Просто думаю, что ситуация изменится, она уже меняется. И в России, так же, как в Беларуси, серой зоны, где можно отмолчаться, скоро не будет. Власти начнут требовать полной лояльности. Или ты за нас, тогда давай участвуй в позорных мероприятиях и пой там ублюдочные песенки. Или ты против нас, но в таком случае будешь изгоем. Артистам придётся выбирать — они за свободу или за диктатуру.
И ещё по поводу песни «Перемен». Вот вы сказали, что она старая. На самом деле, старые песни очень хорошие. Я бы вспомнил не то что 86-й год, а песню «Варшавянка».
Вихри враждебные веют над нами,
Тёмные силы нас злобно гнетут...
Что-то родное чувствуется, да? Ещё ближе главная советская военная песня «Священная война».
Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям,
Мучителям людей!
Ну а припев там сами знаете какой:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Это даже актуальнее, чем «Перемен».
А народные песни? В Беларуси «Купалинку» поют в самые острые моменты — и радостные, и тяжёлые. В чём тут дело? Её просто легко петь?
Народные песни меня никогда особо не интересовали. И должен признаться, что ни одной беларусской песни не знаю. В основном слышал фольклор в исполнении ансамбля «Троица». Я его очень люблю и в своей радиопередаче «Музыка на Свободе» крутил неоднократно. У меня там всевозможная актуальная музыка, в том числе много беларусской. Не только протестной, но и модной, «импортной». Есть несколько коллективов, которые в последнее время прославились на Западе. Скажем, минские группы «Молчат дома», «Длина волны».
Вы как-то говорили, что музыка больше не эмоциональный катализатор, не философия и не религия. А что тогда, фон? Даже сейчас?
Я думаю, музыке очень везло на протяжении нескольких десятилетий. В 60-80-е годы она стала главным из массовых искусств, задвинув всё остальное. К музыке относились невероятно трепетно, артисты превращались в национальных и глобальных кумиров.
Прекрасно помню: Москва, начало 70-х, и я раздобыл на чёрном рынке новый альбом, предположим, Pink Floyd. Я тут же обзванивал друзей и подруг, ко мне приходили 10-12 человек, мы тушили свет, возможно, зажигали свечу, и начиналось «священное действие» — мы слушали новый альбом. Потом, конечно, бурно его обсуждали. Музыка была духовным экспириенсом, что ли.
Сейчас этого нет. Если предложить типичному молодому человеку отказаться от чего-то одного: iTunes, YouTube или TikTok — я не сомневаюсь, что последние два сервиса почти все оставят. А если бы мне в 1975 году предложили избавиться, скажем, от музыки, алкоголя или секса, я бы с лёгким сердцем отказался от алкоголя. Секс — да, секс, конечно, штука приятная, но после долгих мучений я бы отринул и его. Но музыку… Музыку я бы оставил.
Сейчас всем нормальным людям такой выбор показался бы странным. Музыка по-прежнему звучит, но она перестала быть образом жизни.
Перейдём к вопросам аудитории. Нам пишут: некоторые известные музыканты — Скляр, Шахрин, Бегунов — которые вроде как были на передовой рока в 80-е и 90-е, пели о свободе и прочих вечных ценностях, как-то удивительно вписались в реалии современной России. Поддерживают Путина, шельмуют Навального. Кинчев давно свалился в агрессивное славянофильство. Как люди умудрились так перекраситься?
Думаю, тут нет универсального рецепта перекрашивания. Некоторые верят в этот милитаризм, ультрапатриотизм, Путина и «крымнаш».
Скажем, девушка Чичерина, о которой я вспоминал. Она вообще производит впечатление не вполне нормальной. Но у меня есть ощущение, что она вполне искренне поддерживает всю эту гнусную галиматью.
Или вот группа «Чайф»: Шахрин и его товарищи. Мне они никогда не нравились. Лет 15-20 назад меня спросили, кто для вас типичный представитель стиля «говнорок», и я сказал, что это группа «Чайф». Шахрин и Бегунов — такие Петров и Боширов говнорока. Это была скучная, вялая группа ещё тогда. Потом их приласкали власти, они стали много зарабатывать, ездить на мерседесах и по курортам. В общем, въехали в эту колею. И теперь, если власти нужно, чтобы в условном Екатеринбурге кто-то авторитетный высказался против Навального, они звонят Шахрину — «Вова, давай!» — и Вова берёт под козырёк. Так что для группы «Чайф» это произошло абсолютно органично.
Что касается Саши Скляра, то с ним мы дружили. Он бывший панк, довольно интересный парень, закончил МГИМО. Но у Скляра, на мой взгляд, сплелись две вещи. Первая — он всегда имел слабость к коммунизму. Я тоже скорее левый, чем правый. И когда слышу имя Че Гевары, оно не вызывает у меня пены у рта. Противоречивый персонаж, но несомненно яркий, мощный. Так что к этим увлечениям Скляра я относился спокойно. Потом он стал поклонником людей типа Проханова или Прилепина, начал читать газету «Завтра», и вот это меня слегка удивило. Ну и второе — он трусоват, конечно. Когда в России у меня начались проблемы из-за политической позиции, я вдруг обнаружил, что Саня Скляр меня просто избегает.
В общем, по-разному бывает. Но в целом больших потерь наша рок-поляна не понесла.
Вопрос от беларусского журналиста Надежды Белохвостик. Музыка появляется на фоне мирных протестов, когда протестующими движут гуманистические идеи. Беларусов многие упрекают в том, что они не хотят от ненасильственного сопротивления переходить к более агрессивным действиям. Но если мы возьмём в руки биты, сможем ли мы петь и сочинять песни?
Тут противоречий нет. Можно вспомнить хороший панковский афоризм «гитара — инструмент ударный». В смысле ею и побить можно. С одной стороны, есть нежные романсы и бардовские песни, как у Александра Галича. С другой, не менее протестные, но в высшей степени агрессивные панк-роковые произведения.
А по поводу насилия — ненасилия... Летом и осенью 20-го года мы все восхищались беларусами и верили в скорую победу. Те — дубинкой, а наши им цветы дарят. Было очень красиво. Но, к сожалению, эта тактика показала, что она проигрышная. Мирный, любвеобильный, культурный протест работает, когда режим не оказывает серьёзного сопротивления и не имеет поддержки извне. Поэтому в Чехословакии или Румынии получилось. А в Беларуси — нет.
Хотя я по-прежнему настроен оптимистично. При всей лукашенковской гадости это европейская страна. Она гораздо больше, чем Россия, интегрирована в западный мир. Беларусы ездят в Европу, имеют там друзей и родственников. У России такого нет и, скорее всего, не будет. Россия — это дикое поле.
Я считаю, что беларусский народ победит. Но не за счёт мирных манифестаций. Надо пробовать действовать по-другому.
Есть известная фраза «масоны с помощью рок-н-ролла развалили СССР». А сегодня можно что-то развалить с помощью музыки или, наоборот, построить?
Были даже книга и фильм How the Beatles Rocked the Kremlin («Как Битлз развалили Кремль»). О том, какое огромное значение западная культура, особенно рок-музыка, имела для советской молодёжи в 60-70-80-е годы. Да, она сыграла не решающую, но существенную роль в том, что рухнули все стены: от кремлёвской до берлинской.
Сегодня музыка может быть хорошей энергетической поддержкой, но вряд ли она станет главной силой. Есть другие ресурсы: социальные сети, которые организуют людей, digital-медиа, работающие в обход цензуры. Вот они имеют решающее значение.
Вы хотели бы поговорить с кем-то из ушедших музыкантов?
Да, очень хотел бы. Со многими.
Больше всего, наверное, с Сашей Башлачёвым. Это был не только музыкант, но и фантастический человек, и мудрец, и вообще космическое создание.
Выпить, наверное, хотел бы с Майком Науменко, потому что он был изумительным собутыльником и душевным парнем. Ещё, конечно, поговорил бы с Витей Цоем. Мне интересно, как он при своей аполитичности оценил бы современную жутковатую ситуацию.
Вы назвали Башлачёва, я и сама его очень люблю. Скажите, эпоха создаёт музыканта или музыкант эпоху? Мог бы такой, как Башлачёв, появиться сейчас?
Думаю, он мог бы появиться. И очень жалко, что пока не появился. Но Башлачёв при его великом даре и вневременности песен — дитя Советского Союза. Многие его композиции целиком навеяны теми реалиями. Особенно сатирические типа «Подвиг разведчика» или «Слёт-симпозиум районных городов». Он впитал не только русское, но и советское. Поэтому, если бы родился на 20-30 лет позже, то, конечно, писал другие песни.
А у кого-то из беларусских музыкантов хотели бы взять интервью?
Я не настолько хорошо знаю беларусских музыкантов. Но, пожалуй, один персонаж есть. Это Сергей Михалок. Не потому, что он очень известный парень и был страшно популярен в России. А потому, что у него загадочная карьера в плане жизненных и политических интересов.
Начинали они с простейших пацанских песен. Потом перешли к чему-то более серьёзному, сатирическому. Затем вдруг «Капитал», где манифестируется левая идея, марксизм и антикапитализм. С чего вдруг? Потом хоп — снова тема закрылась, появился «здоровый образ жизни» и группа Brutto.
Мне очень интересно, чем эти творческие зигзаги вызваны. Это всё, наверное.
Спасибо вам.
Желаю, чтобы у вашего Пресс-клуба всё было в порядке. А главное — жыве Беларусь! Чтобы до конца года все последние трагические события забылись как кошмарный сон. Нет, не надо. Не забудем, не простим. Кого надо — на скамью подсудимых. И светлой, счастливой, весёлой, процветающей Беларуси как можно скорее.
Больше вопросов и ответов — на видео.
