Лекция
Юрия Марченко Главные темы:
- Почему медиа всегда будут силой?
- Как привлечь трафик и почему новости мертвы?
- Монетизация и спецпроекты
- Как и о чём писать, чтобы тебя читали?
Почему медиа всегда будут силой?
Мы вообще-то важные люди, если работаем в медиа. Вот в 70-ых были в Канаде хиппи. Просто тусовка, которая периодически покуривала травку и обсуждала, какой Мао хороший лидер. И однажды они узнали, что на Амчитке, неподалёку от берегов Канады, будет проводиться ядерное испытание. Они подумали, что это нехорошая штука и нужно как-то помешать.
Провели небольшой концерт каких-то своих дружественных музыкальных коллективов, собрали денег и взяли в аренду старую металлическую баржу, можно сказать, развалюху. Сели на неё и поплыли к этой Амчитке, чтобы предотвратить ядерное испытание.
Это была маргинальная, хулиганская выходка. Чуть ли не ради веселья. На полдороге они заглохли и были отбуксированы обратно. Но в Канаде их встречали просто как супергероев. Они сами не ожидали. Это был невероятный медийный успех. Все газеты мира написали о том, что, вот, есть толпа оборванных и обкуренных хиппи, которые борются за мир во всём мире.
И в итоге эта инициатива нескольких дерзких людей превратилась в организацию, которая называется «Гринпис». По всему миру она очень известна, у неё представительства в пятидесяти странах и тому подобное.
Так вот, когда эти хиппи увидели возле себя толпы беснующихся газетчиков, они сообразили, что борьба за мир может быть хорошим инфоповодом. А всё, что не становится инфоповодом, не эффективно. Они забили на ядерные испытания и решили спасать китов. Их основатель Роберт Хантер сказал: «Мы будем выручать рыбок». И они действительно опять сели на лодку и пошли выручать.
Но Хантер уже тогда всё понимал. Есть кадры из документального фильма про «Гринпис», на которых он употребляет те выражения, которые мы все сейчас знаем: виральность и тому подобное.
Суть в том, что они брали одну моторную лодку, которая преграждала путь китобою. То есть они становились между китом и гарпуном. А ещё две лодки ездили по краям и всё это фотографировали, снимали на видео. Плюс на мачте сидел видеооператор и тоже снимал происходящее.
Получается, что непосредственно в противодействии китобоям участвовала одна лодочка. А снимали это три. Там, в фильме, есть очень классный момент, когда китобой выстрелил над этой лодкой, препятствовавшей, и они долго волновались: удалось ли снять этот момент? В итоге удалось. Этот случай прогремел на весь мир, и «Гринпис» стал таким, каким мы его знаем сегодня.
Как обычно это происходит? Приходит олигарх и говорит: «У меня есть куча денег. Давайте вы зажжёте костёр в виде этого медиа, и мы будем туда подбрасывать эти деньги». Когда деньги кончаются, кончается и медиа, потому что оно никак не учится зарабатывать, всё время гребут лопатой деньги инвесторы и тому подобные.
А потом инвестор приходит и говорит: «Ребята, у меня выборы главы райсовета, нужно написать обо мне что-то хорошее, не зря же я ваш костёр отапливаю». Мы пошли чуть-чуть другим путём, и я попозже расскажу каким. Но я сам тоже грелся у этого костра. Я десять лет работал в газете «Коммерсантъ».
Это действительно было очень влиятельное издание. Мы брали интервью у президента, у премьер-министров, мы там срывали какие-то покровы невероятные, писали обо всём: от спорта и культуры до какого-нибудь приюта цирковых медведей в Карпатах, и о прочих важных вещах.
И вот, казалось бы, большая такая, деловая журналистика, ежедневное издание. Это ж всё страшно серьёзно: фьючерсы, слябы, блюминги – вся вот эта хрень. Но нет. Извините, но нет. Даже в таких штуках есть место для иронии, для игры небольшой. И мне это кажется очень важным, потому что я свято верю в то, что в мире уже победил инфотейнмент, то есть информация и развлечения. Невозможно просто сказать человеку: «Это важно, ешь эту информацию, это действительно важно». Нужно заворачивать так, чтобы это было интерактивно, интересно и развлекательно.
Так вот, в газете «Коммерсантъ» (в серьёзном, напоминаю, важном деловом издании) был вот такой случай. Каждый главред мечтает однажды выпустить собственное издание в одиночестве. И как-то раз главред Андрей Васильев, легенда постсоветской журналистики, пришёл в редакцию и сказал: «Все пошли вон, я сегодня выпущу газету один».
Дело в том, что наш издательский дом проиграл суд «Альфа-Банку» и, согласно закону, нужно было разместить на первой полосе газеты решение суда и опровержение. Но в законе, к счастью для нас и к несчастью для них, не было указано, как именно это нужно сделать.
В итоге всё было напечатано вверх ногами. Мы выполнили все формальные нормы, но вверх ногами. Остальная газета была абсолютно пустая.
Потом из Москвы сообщили, что мы разонравились им как медиа, потому что мы пишем про Крым немного не так, как нужно, и «Коммерсантъ» закрылся. Я начал паниковать, потому что у меня было похмелье и я был в Будапеште, и это вообще как-то пугало: куда возвращаться и стоит ли? Но мне написал мой приятель, тогда он был замглавреда «Форбса», и предложил сделать вот какую штуку.
У него уже несколько лет существовала сайт-платформа, которая представляла собой афишу разнообразных полезных образовательных мероприятий в Киеве и окрестностях. И он говорит: «А давай попробуем там ещё и какую-то журналистику делать».
И мы попробовали.
Как привлечь трафик и почему новости мертвы?
Есть два способа привлекать к себе невероятный трафик. Один, когда ваши новости попадают с помощью агрегаторов на глаза разным людям и они механически кликают, заходят к вам. И второй — это соцсети.
Трафик с агрегаторов, в общем, довольно ужасен. Главный источник качественного трафика для современного интернет-журнала — соцсети: Facebook, «ВКонтакте», Twitter. А кое у кого даже «Одноклассники».
Беда в том, что Цукерберг не за нас. Он за свой стартап. И за то, чтобы Facebook зарабатывал. Соответственно, он страшно рубит показы от интернет-изданий. Это большая беда. А вдруг ему взбредёт в голову вообще отключить нам дыхание — мы тогда пропадём.
Думаю, вы даже по себе это чувствуете. Вспомните, как давно вы вбивали в адресную строку какой-нибудь www.34mag.net. Скорее всего, вы листаете Facebook и переходите по ссылкам оттуда из того, что вам рекомендуют друзья. Я уверен, что скоро, если всё так и пойдёт, мы будем заходить в Facebook и Google. Это будут две такие вселенные, абсолютно замкнутые на себе.
Мы никуда не можем деться от соцсетей, которые невероятно важны для трафика, но при этом соцсети не за нас. Это парадоксальная война, в которой медиа проигрывают. Нам приходится платить за продвижение каких-то материалов. Вы знаете, в Facebook это кнопка «Реклама». Так что сейчас хрупкое и тревожное равновесие. Периодически возникает ощущение, что Цукерберг ещё больше закручивает показы и тогда у нас трафик падает просто в ноль.
Как журналисты мы очень страдаем. Боже, материал вышел не в той рубрике. Сейчас на нас ушат помоев выльют, как же так. А читателю абсолютно плевать. Как только что мы выяснили, он переходит из Facebook, или из «ВКонтакте», или ещё откуда-то. Ему всё равно в каком разделе он это читает. Более того, ему всё равно какой это формат.
Людям, как и всегда, интересны истории. В каком формате эта история будет рассказана, ему не важно. Главное, чтобы это было увлекательно. Мы сейчас немного перепридумываем «Платформу». Начали запариваться, как же назвать раздел — «Мнения» или «Колонки»? Всем плевать, кроме нас.
Конкурентов больше нет. Почти. Есть такой немножко устаревающий, мне кажется, взгляд: ой, а они написали раньше, чем мы, это очень плохо. Давайте всех, к чертям, оштрафуем и уволим, наберём новых бездельников. Мне кажется, это не совсем верно, поскольку, опять же, никто уже не ходит на сайты. Все переходят по ссылкам и ходят читать истории, а не сайты.
Ну и что, что они написали раньше? А в вашей ленте вылезет быстрее. К тому же, вы конкурируете не только с другими сайтами с похожей тематикой, а вообще со всем: с YouTube, с телевизором даже — с чем угодно, с любым видом развлечений.
Сейчас медиа – это форма развлечения. Создавалась «Платформа» как сервис, потому что были в Киеве полезные события и были организаторы этих событий. Мы стали площадкой для встречи посетителей и организаторов. То есть мы рассказывали, куда ходить, чтобы стать умным. Потом появился Facebook с его разделом «Мероприятия» и мы стали не нужны. Мы перестали выполнять функцию сервиса.
Мне так на первый взгляд видится: медиа перестали быть сервисом вообще, даже новостные сайты. Можно, конечно, черпать новости из новостных сайтов, но, скорее всего, тоже из Facebook главное донесётся до вас неизбежно. Так что наплюйте на конкурентов.
Теперь о повторах контента. Вот вы написали классный текст, запостили в соцсеть, а никто не лайкнул. Вы думаете – всё пропало. Год готовили материал, а там четыре лайка. Не нужно бояться. Нужно публиковать ещё раз. В Twitter я, например, каждый материал «Платформы», каждую новость пощу трижды: в тот момент, когда она выходит, затем вечером и ещё раз на следующий день. За два года была только одна жалоба, что, эй, я же вчера это читал. Людям в таком новостном потоке страшно упускать что-то важное, так что не нужно бояться публиковать одно и то же несколько раз.
Новости и эксклюзивы мертвы. Я работал в новостном издании. И до сих пор у меня есть страх, что Порошенко объявит вне закона все валюты, кроме гривны, а мы об этом не напишем первыми. Или вообще не напишем. Но это не страшно, потому что новости как эксклюзивы, мне кажется, отмирают.
Вот вы публикуете невероятнейший эксклюзив «Порошенко сломал ногу, когда дрался со спикером Верховной рады» и думаете, что сейчас весь трафик мира мой. Но уже через полторы минуты то же самое, иногда со ссылкой на вас, публикуют все сайты мира. И всё. Этот эксклюзив умер за полторы минуты. Так что гоняться, особенно независимым изданиям, за новостями — неизбежная игра на собственное поражение.
Главное сейчас — рассказывать истории. Вот хороший пример: Стивен Хокинг, выдающийся физик, написал колонку о том, что человечество шагает куда-то не туда. Что мы боремся не с теми проблемами, что мы озабочены тостерами, а не глобальным потеплением и голодом, и тому подобное.
В Украине очень многие это перепечатали в формате такой небольшой новостюхи. Казалось бы, зачем трогать эту тему, если её уже все осветили? Но мы всё равно написали что-то вроде пересказа этого текста. И он собрал пятьдесят тысяч уникальных просмотров. Что неплохо для короткого текстика и для темы, о которой все уже написали. Просто мы рассказали эту историю чуть-чуть лучше, чуть иначе, чем все остальные. И это сработало.
Монетизация и спецпроекты
Первоначально моя редакционная политика заключалась в том, что я паниковал и бегал по кругу, как контуженая пчела. Потому что я работал в большом издательском доме, я был винтиком, сначала маленьким, потом чуть больше, но всё равно это был конвейер. Даже если тебя не станет, механизм будет вертеться. А потом внезапно ты находишь себя в крохотном интернет-журнале. Тебе говорят: «Давай, делай тексты, пусть они выходят на этом сайте». А как это вообще происходит, если нет редакции, нет журналистов у тебя?
На первых порах меня выручил Facebook. Я написал просто всем знакомым: ребята, выручайте, создайте мне какие-нибудь тексты. Друзья выручили. А потом оно всё и понеслось, и покатилось.
Сейчас мой критерий такой. Когда я вижу любую новость, я думаю: «Это действительно новость или такое уже было раньше?». Если не было, то это хорошо. Это плюсик. «Это важно?» Если да, тоже плюсик. И, наконец, «интересно ли это?». Если идея набирает два плюса из трёх, то вполне можно об этом написать, если не лень.
А раньше был ещё такой критерий: выгодно ли это кому-то? Например, Uber запустил какую-нибудь рекламную акцию. Казалось бы, вроде и можно написать, но, с другой стороны, они же от этого выиграют — это им бесплатный пиар. Я поначалу полагал, что не стоит так делать. А сейчас — почему бы и нет? К тому же, именно на этом мы построили свою схему монетизации и выживаем здесь, летаем по всему миру на своих «Конкордах» частных.
Структура доходов интернет-журнала «Платформа» выглядит так: 65-70 % у нас приходит от спецпроектов. Баннерная реклама, как мы знаем, фактически умерла. Она абсолютно не приносит денег, потому что развивается такая штука, как «баннерная слепота», — никто уже не замечает эти рекламные штучки.
Что же такое спецпроекты? Я сейчас на примере покажу то, как мы пишем контент, который и так бы писали, а нам за это платят. Вот спецпроект, который называется «Научный подход». Он создаётся с компанией Shell, мировым нефтяным гигантом. Они пришли к нам и говорят: «Давайте вместе что-то делать». Мы им предложили: каждую неделю будем брать интервью у украинского учёного, известного и не очень, но неизбежно талантливого. И сверху будет висеть ваша плашка. Такая крохотная. И в лиде указано, что проект делается при поддержке компании Shell. Вот и всё. И они нам за это платят.
Удивительная схема. Я до сих пор не верю, что это работает. Потому что, черт возьми, интервью с украинскими учёными — это круто, это хороший контент, мы бы и так это делали. Но нам внезапно платят. Это крутая схема, она удивительным образом работает и с большими, и с маленькими компаниями.
Когда мы начинали, это не очень работало. Потому что маркетологи, в общем-то, знали, что существует интернет и что там нужно рекламироваться, что их аудитория тоже сидит за компьютерами. Но они приходили и говорили: «Слушайте, давайте вместо стартовой страницы будет реклама моих трусов на весь экран и блёстки ещё по краям. И пусть ангелочек внизу крыльями машет. Это же интерактив, это интернет. Я слышал, что нужен интерактив, — пусть машет крыльями».
Нет. Так это не работает. Мы используем то, что умные люди называют нативной рекламой. Мы рассказываем истории в духе нашего сайта, только там есть ещё какое-то рекламное проявление. Например, в виде плашки такой. С Pepsi у нас был спецпроект. Они устраивали конкурс граффити. У нас вышло штук десять материалов, за каждый из которых нас озолотили ящиками Pepsi.
У нас был большой спецпроект с «Киевстар» — это один из двух крупнейших мобильных операторов Украины. Они в определённый момент вспомнили, что у них есть такая штука как роуминг. Роуминг, в общем-то, традиционно все ненавидят. Ты неосторожно взял трубку где-нибудь в Риме — всё, ты банкрот. Вот они и решили рассказать, что не всё так плохо, что бывает недорогой роуминг.
А с чем ассоциируется роуминг? С путешествиями. И мы предложили сделать игровые гиды по Европе. Человек заходил на страницу спецпроекта, там ему предлагался тест, который в шутливой форме определял, какой он путешественник: любит ли он природу, музеи или оторванное, хулиганистое времяпрепровождение. Мы вообще открывали ему глаза на то, кто он. Затем он мог почитать один из четырёх видов гидов, заточенных специально под такие разные времяпровождения. Это тоже очень хорошо читали.
Как и о чём писать, чтобы тебя читали?
Ещё одна беда, особенно молодых журналистов, в том, что над ними давлеет ощущение, что они журналисты. Когда ты просишь их рассказать совершенно обычную историю, они думают: «Сейчас я вам "Пулитцера" напишу». Всегда привожу этот пример. Один из первых дней моей работы на «Платформе». Пришёл текст, в котором было выражение «Степан преодолел дверной проём, перешагнув порог».
Для меня лучший совет — я сам себе его даю — писать так, как будто ты рассказываешь историю другу. Журналистика — искусство рассказывания историй. Выяснения и рассказывания. Вы же не будете сидеть с другом в баре и говорить: «Представляешь, я вчера сижу в своей комнате, а тут Степан преодолел дверной проём, переступив порог». Вы скажете: «Степан зашёл». Мне кажется, что так и нужно писать.
Вот текст, который мне прислал один из главных современных украинских художников. Он не вышел в печать. Могу попробовать прочитать, хотя это как скороговорка: «Модернистской архитектуре был свойственен кажущийся сегодня спорным оптимизм. Оптимизм отношений и способности техники культуры служить радикальной трансформации общественных отношений». Все слова поодиночке понятны, но в сумме — это ребус.
А чтобы так делать, мне кажется, стоит прочесть две книги. Это «Слово живое и мёртвое» Норы Галь, выдающегося переводчика советских времён. Она как раз написала книгу о том, как избавляться от канцеляризмов, всяких отвратительных заимствований. И «Ремесло» Леонида Бершидского. Это такой маститый издатель российский, сейчас для Bloomberg пописывает колонки. У нас он Forbes запускал в Украине. Я не читал, поэтому я глупый, но все хвалят очень.
Ещё о том, что для нас является источником трафика, а для меня — источником большой боли. Как-то раз я покупал черешню и попросил килограмм, уже начал рассчитываться, а потом заметил, что бананы лежат так, что не видно, какой вес показывают весы. Я дерзким и храбрым движением отодвинул бананы, и оказалось, что на весах 890 грамм. То есть меня обвесили на 10 %. Мы начали вежливо обсуждать с продавщицей этот конфуз. Она сообщила, что я урод и что сейчас придёт её друг и будет меня бить. Друг пришёл.
Мы и с ним обсудили, кто из нас урод. Потом я демонстративно отошёл на несколько метров и начал покупать черешню у её соседки. Так вот, эти два вражеских человека пришли за мной и продолжали доказывать, что я негодяй. Я возражал. Новая продавщица была кем-то вроде посредника. В итоге я приехал домой с килограммом, купленным уже у соперницы. Взвесил. Оказалось, что там 780 грамм.
Я написал об этом пост. Через пару дней уже было 1 500 шеров и 20 000 лайков. Это много. Я не самый адовый блогер, но для любого адового блогера это много.
Или вот собачка у нас, мопс. Его зовут Агамемнон. Это не самое смешное, что в нём есть. Я иногда пишу о его приключениях. И пост набирает, к примеру, семь тысяч лайков и девятьсот шеров. Что тоже, в общем, немалое число.
И есть такой раздел у нас, называется «Можливості». То есть «Возможности». Это прям очень важная штука, одна из важнейших, которая у нас есть, я считаю. Мы трепетно и щепетильно собираем самые хорошие возможности грантов, стажировок, стипендий по всему миру. И там есть действительно уникальные штуки вроде «исследовать движение лам». Лам в смысле животных, а не монахов.
Мы собираем такие штуки, публикуем их. И вот там семнадцать лайков и два шера. Это несколько меньше, чем в истории о черешне или о какашках Агамемнона. Для меня это очень грустно. Не знаю, как беларусский Facebook, но украинский хочет только развлекаться и ругать власть. А вот какие-то развивающие штуки, что-то полезное, не очень-то заходит.
Как с этим бороться? Мне кажется, какой-то геймификацией: через тесты, какие-то прибамбасы, которые освежают ваш текст. Чем-то необычным, нестандартным. Мы пытаемся так делать. Получается не очень.
Блестяще это делает Arzamas. Мой любимый пример у них — гид по средневековому Новгороду. Кому, к черту, интересен средневековый Новгород? Там все умерли давно, сверху десять метров земли. Но они провели серьёзнейшую работу, прочли кучу монографий и написали исторический доклад в формате гида. Это блестящая находка. Там фразы вот в таком духе: «Выйдите из храма. Если вы в Новгороде XII века, обязательно поверните направо, пройдите сто метров, там мальчик рисует на бересте. Может быть, вам одну продаст как сувенир».
А вот это для меня набат, похоронный колокол по журналистике, какой я её знал. Есть такой проект российский, называется Versus. Это рэп-баттлы. Суть в том, что стоят два человека друг напротив друга и грязно оскорбляют друг друга в рифму. Смотрится влёт. У главного их ролика, по-моему, двадцать пять миллионов просмотров, что для кириллического сегмента YouTube очень серьёзная цифра.
И вот здесь возникает та штука, которая губит всю нашу традиционную журналистику, — блогерство, гражданская журналистика. Когда контент создают непрофессионалы. Это очень востребовано. Я уверен, что за этим будущее.
И вот в одном из выпусков в баттле участвовали не рэперы, а комики — страшно популярные ютуб-блогеры. Они выступили, а затем один из участников начал смотреть этот выпуск и записывать себя, как он смотрит его. После этого появилось видео, как его соперник смотрит, как тот парень смотрит их баттл. Дальше цепочка пошла ещё сумасбродней, но у этого видео через пару дней было 247 000 просмотров.
Я не знаю, в каких изданиях вы работаете, но двести пятьдесят тысяч, — это довольно много. Тем более, для видео. Видео того, как какой-то хмырь смотрит, как два хмыря поливают друг друга грязью. И коль скоро у такого контента такое число приверженцев, то нам всем хана.
Можно, наверное, констатировать, что СМИ лишились монополии на новости. Согласитесь, если Савченко выпускают из тюрьмы и охранник тюрьмы пишет в Twitter и фотографирует её, то это разойдется точно так же, как если бы об этом написал Bloomberg или официальный сайт Порошенко.
Украинская журналистика — очень ленивая штука. Мы как-то движемся по одной колее: новости, немножко ругнуть власть, пару раз похвалить реформы какие-нибудь. Но мы совершенно не ищем нестандартных форматов, в частности, не используем такую штуку как журналистский эксперимент.
В США был классный эксперимент. Они взяли Джошуа Белла, одного из лучших скрипачей мира, и поставили его в метро. За пару дней до этого у него был концерт, на который самые дешёвые билеты стоили около 150 долларов. Стоит он в метро, в переходе, и играет бесплатно. И всем плевать. Все ходят мимо. Потому что они не знают, что это Джошуа Белл, и нет силы маркетинга, которая рассказывала бы им, что 150 долларов за Джошуа — хорошая цена. Останавливались только дети, что интересно. Есть моменты, когда тянут маму за руку: давай послушаем.
А это моя кровная кровиночка. Однажды я выяснил, что минимальная украинская зарплата составляет 1 218 гривен. Это примерно 40 долларов. Мне стало интересно — а можно ли на эту минимальную зарплату вообще прожить? Я посчитал, что это 39 гривен в день. Полтора доллара на еду, одежду, транспорт, лекарства — на всё на свете. И прожил.
Сначала я весил 80 кило, потом в результате эксперимента похудел до 73. Мопс Агамемнон в эксперименте не участвовал. Жил лучше, чем я, прямо скажем.
Поначалу всё шло неплохо. Морковка оказалась гениальным изобретением. Вообще, сложно было не с чувством голода, потому что к нему ты в итоге привыкаешь, а с невозможностью каких-то перекусов. Каждый из нас, когда сидит за компьютером, неизбежно халву «Бобруйскую», или вафли, или зефир знаменитый беларусский — что-то такое тягает всё время. А тут ничего нет. Потому что денег не хватает даже на самое необходимое.
Изобретение морковки — это главное достижение человечества, я считаю, за последние тысячелетия. Во-первых, её долго жуёшь, кажется, что классно. Во-вторых, она полезная и дешёвая. Морковка меня здорово выручала.
Я ловил себя периодически на очень странных переживаниях. У меня тогда жил приятель Лёша. У него была своя еда, естественно, которую я искренне старался не воровать. Потому что это было бы неспортивно. Более того, у меня получалось. Однажды я купил себе на рынке за девять гривен брынзу, чуть-чуть уже такую подпорченную, поэтому недорогую, и положил её себе на завтрак в холодильник. А утром я выхожу и вижу, что Лёша приготовил себе сосисочки, яиченку и шмат такой хороший сыра брынзы там лежит. У меня в голове мелькнуло: «Сука! Я ж тебя убью сейчас просто! Ты спёр мою брынзу». Оказалось, что это его какой-то бри французский, а не моя брынза. В общем, зря я на него ополчился.
А однажды я шёл по улице, там разгружали как раз товары в овощной магазин. И выпала картошка и покатилась ко мне. Это была вторая неделя, самое начало фактически. Я словил себя на мысли, что если я сейчас схвачу её и убегу, то ребятам вообще плевать. Ну, минус картошка, и ладно. А для меня это отличный обед.
Под конец я вспомнил, что можно же вообще бесплатно есть. В Киеве находится огромный кришнаитский храм, и они по воскресеньям кормят всех желающих. Это, правда, находится в аду, туда хрен доберёшься. Но если уж ты туда добрался, тебя сажают на пол и валят тебе лопатой огромные порции еды вкусной. Там, правда, не было мяса, о котором я мечтал, потому что, оказывается, кришнаиты вегетарианцы. Но всё равно было вкусно.
И да, мы же говорили, что все всегда всех ругают в комментариях. Разумеется, я столкнулся с огромным потоком оскорблений, хотя везде, в каждом тексте я подчёркивал, что для меня это эксперимент, для меня это что-то вроде игры, даже приключения. Потому что я понимаю — месяц закончится и я снова шикану в ресторане, самом дешёвом. А для многих людей это суровая правда жизни. Мне никто не верил. В комментариях писали, что я издеваюсь над несчастными работягами.
